Владимир Карпеко – Стихи

Память

РАН НЕВИДИМЫХ ШРАМЫ

                          Памяти матери моей Е.Н.Карпеко

Мама!
Ты прости меня, мама,
что я опоздал к тебе,
что не мог ничего изменить я
в твоей судьбе…
Мама!
Глянем честно и прямо
этой правде нелёгкой в глаза:
это я
          опускал бюллетени “за”,
это я,
          когда полыхнула гроза,
поднял знаменем имя его,
          и слеза,
не чужая, моя,
прожигала траурный мрамор…
Это правда,
          чистейшая правда, мама!
Ты прости, родная моя, меня:
на голяшки грубых моих сапог
налипала грязь фронтовых дорог,
я от мин и снарядов
          ослеп и оглох!
Но клянусь:
          сквозь эту стену огня
вёл меня
не придуманный нами бог, –
там, за тысячью тысяч
          чужих батарей,
за колючею проволокой лагерей
угасала
          в глазах моих матерей
затаённая вера-мольба:
                “Скорей!”
Я спешил.
Я не смел уставать ни на миг!
Сколько прорвано проволок
          в годы похода…
Так прости,
          что нет на руках моих
ран от проволок
          тридцать седьмого года!

ПРЕДЗИМЬЕ

                    Светлой памяти Назыма Хикмета

Уже, кургузы и помяты,
ржавеют кучами листки.
Уже вопят о лжеопятах
полуистлевшие пеньки.

Траву присохшую сминая,
бредем с Назымом сквозь лесок.
Он вспоминает, вспоминает
и потирает свой висок.

И сиротливо так, и пусто,
как будто, отняв от земли
и руки выкрутив до хруста,
куда-то лето увели…

И так неприбранно-просторно,
и тихо-тихо так окрест,
как в доме брошенном, в котором
вчера был обыск и арест.

                    Светлой памяти отца моего –
                    Карпеко Кирилла Григорьевича

Ни тепла ему
И ни света,
Ни ответа
И ни привета,
И единственные просветы
(Как допрос
Томительно длится!) –
У допрашивающего
На петлицах,
Да не радужные при этом –
Голубого, стального цвета!
Ни привета
И ни ответа…

Но зато –
Ни оха, ни стона,
Потому что,
Грозой учённый,
В девяносто витков
Кручённый,
Воли, выдержки удивительной –
Человечище исключительный!
Исключительный,
Исключённый,
Исключённый
И заключённый!
День за днём
Допросы, допросы:
– Чей агент?
А ну, не молчать!.. –
В глаз
Горящею папиросой:
– Не подпишешь?
М-мать-перемать!..
(Хрясь! И зубы
Вялятся на пол…)

Он молчал.
Молчал и не плакал…

Ни тепла ему
И ни света,
Ни ответа
И ни привета,
Ни единственного
Просвета…

Кто ж ответит
За всё за это?

Вот и всё,
Что пока написано.
Говорю
Совершенно искренно.
Я над этой вещью
Еще мало сидел.
Я над ней,
Завещанной,
Недостаточно поседел.
Я её заканчивать
Не спешу.
Я ещё подумаю,
Погляжу,
Я ещё, наверное,
Посижу,
Попишу.

1950