Содержание
Стихи о войне
КЛИНОК
Клинок разведчика висит
над койкой на стене.
Он тускл и неказист на вид:
так, память о войне.
Он честно сухари пилил,
консервы открывал…
Но в снежной дымчатой пыли,
клинком сражённый,
в т о й дали
убитый остывал!
Не выдал снег, не подсказал,
не скрипнул хрусткий снег,
и – лишь внезапные глаза
из-под взлетевших век!
И – лишь внезапные глаза
и отблеск стали в них,
и неуспевшая слеза –
так краток смертный миг
был для него…
Но длится он
уж много-много лет!
Все тот же сон,
все тот же сон,
и мне покоя нет!
Да нет, не жалость – суждено
ему в могиле тлеть:
он враг – и значит, всё равно.
И нечего жалеть.
Но отчего ж мне снятся сны?
Один и тот же сон –
тот самый чёрный час войны:
ночь… снег… клинок… и он…
И те внезапные глаза,
и отблеск стали в них,
и неуспевшая слеза –
так краток смертный миг!
Глаза! Глаза со всех сторон!
И не закрыть лица!..
Мертвец всех войн и всех времен
мне снится без конца…
Но в предрассветной сизой мгле
на крутизне стены
клинок спокойно спит в чехле:
клинку не снятся сны.
ДОРОГА ПОД НЕБОМ
Короткой казалась дорога –
её ограничила мгла.
Тревога, тревога, тревога
в щербатых воронках жила.
Казалось, дорога кончалась
в пятнадцати с чем-то шагах…
А низкое небо качалось,
качалось на наших штыках.
В тумане, от зарева рыжем,
прожекторов меркли мечи.
И – к черепу череп - булыжник
мерцал перед нами в ночи.
Прошли мы пятнадцать, и двадцать,
и сотни, и тыщи шагов.
И небо устало качаться
на лезвиях наших штыков.
Не надо ни водки, ни хлеба –
упасть и лежать на спине…
Привал. Но качается небо –
по небу идём на войне,
по звёздам идём и по солнцам,
топча каблуком облака…
А чья-то звезда оборвётся,
и роте не хватит штыка.
И чья-то дорога короче,
чем ты, что осталась живым,
чем та, что, быть может, пророчит
такую ж судьбу остальным.
Такие же вихри косые
могилы других заметут…
Но все Ярославны России
надеются, плачут и ждут.
Надейтесь… (О пулю споткнётся!)
И плачьте… (Он рухнет ничком,
и горестно небо качнется
над этим последним штыком!)
“Дороге – конец…” – замирая,
мелькнет в голове у бойца.
Он так и затихнет, не зная,
что нет у дороги конца.
Затихнет, не зная, что следом
торопятся маршевики,
шагают, упавшее небо
успев подхватить на штыки.
1958
ЛЕЙТЕНАНТ
Бой отгремел… Над утлым блиндажом
война ещё покашливала сонно.
А взвод уж спал. И лишь связист ножом
копался в аппарате телефонном.
Хрипела неналаженная связь.
Но, даже весь вспотев от напряженья,
на лейтенанта спящего косясь,
он выбирал помягче выраженья.
Тот не терпел похабной руготни
и делал замечания солдатам,
лишь смутно понимавшим, в чём они
перед уставом были виноваты.
Быть может, кто-нибудь со стороны
над лейтенантом посмеялся б едко,
но дело втом, что на краю войны
“со стороны” бывают очень редко.
А тот, кто с ним атаки отбивал,
кто с ним бывал под артогнём жестоким,
покорно принимал, хоть забывал,
лингвистики короткие уроки.
За то, что с ними он хлебнул всего,
за то, что не сробел в бою ни разу,
ему прощали грамотность его,
ему прощали вежливые фразы…
Ракеты, домерцав, сгущали тьму,
и залпы запоздалые стихали.
Спал лейтенант, и снился сон ему,
что люди стали говорить стихами.
1962
2 мая 1945 года в Берлине
Еще невнятна тишина,
Еще в патронниках патроны,
И по привычке старшина
Бежит, пригнувшись, к батальону.
Еще косится автомат
На окон черные провалы,
Еще «цивильные» дрожат
И не выходят из подвалов.
И тишиною потрясен,
Солдат, открывший миру двери,
Не верит в день, в который он
Четыре долгих года верил.
1945